Случилось страшное-е-е!
4 ноября на бульваре возле метро Чистые пруды собралась толпа, построилась и пошла к Славянской площади. Уже в процессе сбора стало ясно, что на митинг придет гораздо больше народу, чем заявлено и разрешено.
Начнем сначала.
4 ноября на бульваре возле метро Чистые пруды собралась толпа, построилась и пошла к Славянской площади. Уже в процессе сбора стало ясно, что на митинг придет гораздо больше народу, чем заявлено и разрешено. Что делать? Разгонять людей? Но разгонять было поздно. И опасно. И милиция демонстрировала чудеса вежливости и лояльности. Гостеприимно улыбалась.
Идеология нового праздника — Дня единения была совершенно никому не понятна. В России есть уже один день единения — это Пасха. Но вот, власть решила, что нужно именно в начале ноября заменить чем-нибудь краснознаменный 7 ноября, который традиционно консолидирует всех недовольных под зюгановскими флагами. И, как показалось, удачно размежевали краснознаменных ото всех остальных активных граждан. И тут оказалось, что красных интернационалистов в стране осталось гораздо меньше, чем националистов. Настроения масс сдвинулись куда-то не туда. И тут еще эти французы подкачали — никак не могут обуздать адаптированных и снабженных французским гражданством мусульман! Французская проблема наложила отпечаток решительности на русскую толпу. Крики либералов о том, что собрались «коричневые», не воспринимались. Потому что во Франции происходило черт знает что, и любая «коричневость» получала оправдание. Как будто начали оправдываться самые грозные предупреждения со стороны Ле Пена и других правых, которых зашикали на выборах.
Разрешенный 4 ноября митинг и шествие собирали под надуманным предлогом и поводом: якобы, в этот день четыреста лет назад ополчение Минина и Пожарского изгнало с российской земли западных соседей — польских завоевателей. Хороший предлог, учитывая, что с поляками отношения и так обострились, и показать им «кузькину мать» было не вредно, но как-нибудь ненароком. Поэтому кремлевские идеологи решили состричь с одной народной «овцы» побольше шерсти и впарить населению безнадежный тезис о слиянии с азиатами, которые нам, в отличие от западников, родные в доску.
Избавившись от западного ига, Россия должна потихоньку сливаться с азиатами, создавая новую расовую общность — Евразийский союз. Нас ведь все равно сожрут, так пусть уж по любви! Под эти наивные скороспелые инициативы власть и разрешила собрать московский люд на площади. Мол, придут и татары, и азербайджанцы, и узбеки, и все поцелуются, как на Пасху и поклянутся бить поляков и впредь. Под тихое слияние с азиатами уже давно выделяются средства и идеологические ресурсы. Уже года три. Сначала идеологию «евразийства» прокачивали в интеллектуальных клубах. Затем вылезли на ТВ. А затем в тиши кабинетов было решено позволить «евразийцам» Александра Дугина, доселе ни разу не пробовавших себя в публично-площадной политике, изобразить из себя настоящих кумиров толпы.
Но случилось страшное: под разрешенную тусовку малочисленных евразийцев набежали действительно пассионарные националисты, которым и поляки не нравятся, и мусульмане не по душе, и евреи поперек горла, и американцы душат гамбургерами, и власть, которая все это впаривает, осточертела.
Пришло националистов на разрешенный митинг много, несколько тысяч. Отправлять их по домам было опасно. Могли разгромить все по дороге. И милиция, ласково улыбаясь, открыла им свои объятья.
Москва и вообще Россия, уже порядком привыкла к тому, что все массовые демонстрации происходят с помощью проплаченного актива — профессионалов стояния на площадях. Есть бригадиры, есть утвержденные «прайсы» за один «череп». Многотысячная демонстрация 4 ноября уничтожила в одночасье проплаченный рынок народного гнева и в одночасье продемонстрировала, какой силы гнев копится в закромах, казалось бы, сытой московской жизни.
Случилось страшное: для власти приоткрылась истинная картина духовной жизни народа. Причем народа сытого и образованного. Народа хорошо одетого. Плотного такого народа. Широкого в плечах.
Телевидение позорно отвернулось от картины шествия и митинга. Сверху решено было это дело не популяризировать. Чтобы не заражать провинцию. Официальный повод праздника был забыт сразу же, как толпа стройными колоннами вошла на Славянскую площадь. Из динамика понеслись дежурные крики про величие России, но больше — про то, что с подачи властей Россию засоряют чуждым этническим материалом, который перехватывает позиции в экономике.
Собственно, под неусыпным оком спецслужб, и родной милиции, и ФСБ, несмотря на идеологический фильтр, поставленный в СМИ, вызрело ДПНИ — движение против нелегальной иммиграции, со своим сайтом, со своими оргструктурами, с отделениями в 30 регионах, с лидером — Александром Беловым.
Вот еще какая интересная штука. «Наши» под руководством Якеменко могут собрать толпу и покруче, тысяч 50. Но под каким соусом? Против националистов? Повод можно найти любой, но исполнение больно дорогостоящее. Милиция, для которой массовые шествия — это адский бесплатный труд, дикое напряжение и ответственность, категорически не хотят охранять бесплатно проплаченные многолюдные митинги. «Русский марш» они охраняли, да, но они точно знали, что сюда люди пришли по зову сердца, без денег.
Поэтому после «Правого марша», весьма вероятно, сильно изменится контекст взаимоотношений с милицией, обеспечивающей по долгу службы порядок во время массовых действий общественности. Организаторам коммерческих инициатив придется брать милицию в долю. Иначе они не будут истово обеспечивать порядок.
«Правый марш» стал самым массовым общественным событием этого года — в нем приняли участие более 3000 человек.
«Правый марш» стал единственным событием нового официального праздника — Дня единения. Все комментаторы сходятся в мысли, что в этот день разошлись официальная версия праздника и народная версия. В этот день стало ясно, что официоз боится открытого обсуждения назревших духовных проблем.
