Формальный подход к ДПНИ гарантирует успех националистов
 |
 |
|
|
|
 |
|
|
 |
|
 |
|
Мы выходим из метро, Белов театрально раскидывает руки и не менее театрально восклицает:
- Вот оно, русское небо! И неужели эти мудаки, эти Асламбеки Дудаевы, могут нам помешать его видеть?
Проезжая часть Садового кольца отделена от тротуара, по которому идет марш, колонной милицейских грузовиков. Один грузовик наполовину перегораживает тротуар, оставляя узкий проход. Демонстранты перестраиваются, просачиваясь между грузовиком и домами. Смысла в этом сужении прохода нет никакого – только унижение. А над всем этим унижением – небо, и оно действительно русское (какое же еще?). Контраст очень четкий.
…Первым в метро появился Курьянович. Человек в клоунской сербской папахе с кисточкой (то есть сама по себе она не клоунская, и в горах Балканского полуострова в начале прошлого века наверняка смотрелась вполне аутентично, но в 2006 году в московском метро в такой шапочке может ездить только клоун) показывает милиционеру-полковнику удостоверение депутата Госдумы, милиционер искренне удивляется, но разговаривать старается серьезно. Курьянович поздравляет фоторепортеров с праздником и говорит, что сейчас куда-то поедет. В вагон метро с ним садятся все фотографы – стоят ногами на сиденьях, висят на поручнях. Выясняется, что Курьянович едет всего лишь на «Белорусскую» - встречать Рогозина. Рогозин там живет.
На «Белорусской» вагон пустеет, Курьянович и фотографы толпятся на перроне, и через несколько минут с эскалатора действительно сходит Рогозин. С Рогозиным Белов, с Беловым – его охрана, и почему-то сразу становится понятно, кто здесь главный. Спина Рогозина изгибается перед Беловым не менее угодливо, чем когда-то перед президентом, а о Курьяновиче и говорить не стоит – будучи изгнанным из , он теперь занимает в ДПНИ какую-то рядовую должность, Белов – его начальник.
Митинг был убог ровно настолько же, насколько убоги были ораторы. Бессмысленный Бабурин, полоумная жена беглого с иконкой Квачкова (эволюция прошлогодней холмогоровской Богородицы?) на груди. Речь Мироновой вывела из строя оба микрофона, поэтому остальные ораторы пользовались мегафонами. Когда мегафон оказался в руках Белова, Бабурин (работа такая; до этого он не пустил на трибуну Рогозина) распорядился включить музыку.
Бессмысленность и убожество на этом закончились. Белов забрался на кабину грузовичка-трибуны, став раза в два выше остальных. «Что это за бл*дство? Что за гондон засел в Кремле? Милиция, вы русские или бл*ди?»
Публицист , стоящий внизу, морщится: «Сдулся Белов, истерит». У Святенкова накануне вышла программная статья «Младорусский национализм», у Белова никаких статей не выходило. Но считать именно это обстоятельство ключевым критерием сдутости или несдутости может, кажется, только далекий от реальности социогуманитарный мыслитель. Люди, собравшиеся на Девичьем поле, свой выбор сделали – и именно в пользу Белова. Через минуту милиция (классический случай формального подхода) сняла со сквера оцепление – если оцепление снято, значит, митинг окончен. Белов повел людей к метро. Люди пошли за ним.
Шли по улице к Комсомольскому проспекту. Впереди – Белов с мегафоном. Мат в адрес «Асламбека Дудаева» (то есть Белов спрашивает – «Куда идет Дудаев?» - а колонна хором отвечает, куда именно) и дружное «Кондопога, Кондопога». Киевское «Милиция с народом!» трансформируется в московское «Каждому омоновцу – по квартире в Москве!», под космонавтскими шлемами бойцов ОМОНа видны улыбки. Еще не Майдан, но уже «Украина без Кучмы». Пытались много раз, получилось только теперь.
По телевизору ничего не показали. Это такое правило постсоветской политики – если не показать по телевизору, значит, ничего и не было. Только правило работает исключительно для тех, кто его признает. Остальные – либо недоумевают, либо бесятся. Этих «остальных», может быть, и немного, но Белову хватит. У других участников оранжевого кастинга (кто сказал, что он закончился?) и этой тысячи нет.
Социал-демократу Новичкову хватает наглости вспоминать первомайскую демонстрацию своего «Интернационала» - у нас, мол, было шесть тысяч, у ДПНИ, одна. Все правильно – у одних шесть, у других – одна. Только те шесть не могут выйти на улицу без почасовой оплаты их активности, беловская же тысяча (которую при минимальном приложении усилий можно и удвоить, и утроить) выйдет, когда ее позовет Белов. Их можно называть «слободой» - ну да, слобода и есть. Аудитория «Русского радио» (или того же «Шансона»), клиентура универмагов распродаж «Фамилия» и продмагов «». Обыкновенные граждане Российской Федерации, какие есть. Вам не нравятся граждане вашей страны? И кто в этом виноват?
Конечно, эти люди – не более чем массовка. И никогда не станут чем-то большим, чем просто массовка. То есть никаких погромов от них ждать не стоит – погромщиков ищите в метро после футбольных матчей, их там гораздо больше. Описываемая «» «правая молодежь в куртках с «бульдогами», лонсдейлах и ботинках-берцах» - конечно, была, но сводить всех собравшихся к этому описанию было бы нечестно. Уличная массовка с зачатками службы безопасности. Очень выгодный для любого вложения политический капитал, не так ли?
Впрочем, «вложение» вполне могло уже состояться. 4 ноября Белов не говорил ни о чем, кроме «Асламбека Дудаева» - и это слишком перекликается с тем, что в последние дни говорит и пишет о , обслуживающий, кстати, не только «политэмигрантов», но и (по неофициальным данным, конечно) чекистско-мироновскую «Справедливую Россию». Пока невозможно точно сказать, с чем связана эта перекличка – то ли со свершившейся сделкой, то ли с продолжающимся торгом, но считать случайным созвучие лозунгов Белова и Белковского при всем презрении к конспирологии просто невозможно.
Нынешнее 4 ноября примечательно еще и тем, что именно в этот день наконец закончилась и без того затянувшаяся сверх всяких приличий политическая карьера . Жалобное заявление накануне «Русского марша» («Мы 12 лет в русском движении… А нас просто не пригласили…») - безусловный автонекролог, нацболам пора возвращаться назад в подвалы. ДПНИ как главная уличная сила предпочтительнее по всем критериям – и по массовости, и по символике, и по содержанию лозунгов, и по «кредитной истории», и, безусловно, по фигуре лидера.
Харизматическое превосходство Белова над всеми остальными «системными» и «несистемными» политиками бросалось в глаза 4 ноября сильнее, чем что бы то ни было. Умению вести за собой людей, заражая аудиторию своим драйвом, позавидовала бы и ранняя Юлия Владимировна Тимошенко. Найти для конструкции с участием Белова соответствующего «Ющенко» при желании труда не составит. Касьянов? Миронов? Да кто угодно.
Приходится констатировать, что власть не знает, как ей вести себя с Беловым. Размахивание еврейской фамилией «Поткин» (смотрите, мол, люди добрые – вами еврей командует!) выставляет идиотами, если не антисемитами, как раз тех, кто считает еврейское происхождение Белова аргументом против него. Белову даже не нужно говорить в ответ что-то вроде «Да, я еврей. Вы считаете это недостатком?» - это подразумевается само собой. Оппоненты Белова забыли бабелевское – «Ничего подобного!.. Троцкий не жид. Троцкий боевой!.. Наш... Русский... А вот Ленин — тот коммунист... жид, а Троцкий наш... боевой... Русский!» Идущие за Беловым люди вряд ли читали «Конармию», но спросить любого из них, что он думает о «Поткине» - ответит, не задумываясь. «А вот Путин – тот жид». Плюс к тому – тема антисемитизма для «слободы» неактуальна уже лет пятнадцать, с тех пор, как сосед уехал в Израиль, и соседские дети перестали за стеной пиликать на скрипочке. Сейчас, чтобы уязвить, нужно доказать, что Белов как минимум азербайджанец. А он не азербайджанец.
Можно сколько угодно не показывать «Русский марш» по телевизору. Можно повторять, как мантру, «» Политик Белов от этих мантр существовать не перестанет. Нужно набраться смелости и признать, что у власти появился сильный и яркий оппонент. И понять, что теперь с этим делать.
Источник:
